лифчик додо
Название: Нарисованная история
Автор:Идиот. Я
Бета: Китахара, хотя он может и не знает))
Рейтинг: G
Персонажи: Линда, Мэтт, понемногу всех.
От автора: Ну, пока праздники, и все пяни и веселые…незлые Но, тапки я люблю. Зима, а в тапках тепло и мягко))
Посвящается Френ. ))
читать дальше
Сплошь цветное! Акварельное! Цветное утро! Бывает так: просыпаешься и видишь палитру абсолютно каждой вещи. А за окном барабанит дождь, настойчиво, громко. Он серебряный, блестящий, а небо похоже на свитер нашей самой старой и доброй воспитательницы: такое же мягкое и кашемировое, оно роняет серебро. Стены в комнате светло-малиновые, чуть шероховатые и, может быть, на вкус, как зефир. Улыбаюсь своим мыслям. На самом деле ведь ничего подобного! Просто стены, и кому придет в голову их облизывать? Вылетаю в коридор, на ходу завязывая русые волосы в тугой хвост. В коридоре пусто, и он весь-весь до краев опутан слабой паутинкой света. Тонкой, прозрачной. Все уже, наверное, на завтраке. Резкий поворот, быстро спускаюсь вниз по лестнице, чуть не поскальзываюсь на золотистом паркете и, словно фигуристка, артистично балансируя на одной ноге, вкатываюсь в широкую шумную столовую. Врезаюсь во что-то. Что-то полосатое, теплое и отталкивающе пахнущее табаком. Фу. Поднимаю голову. Все еще удерживая меня за плечи, Мэтт смотрит мне в глаза, приподняв рыжие дуги бровей. Краснею, словно китайский флаг, или томат, или мундир королевской стражи, в общем, цвет моего лица становится на удивление насыщенным. А рыжий смотрит удивленно, его взгляд темно-синий и глубокий. Ресницы длинные, и, хоть никто из девчонок со мной не соглашается, этот странный мальчишка очень красивый. Странно красивый.
По-моему, красными становятся даже мои уши. И тут происходит самое яркое за это цветное утро. Мэтт улыбается мне. Его улыбка, задорная и лукавая, чеширская, невероятная улыбка.
У всех здесь, в этом доме, есть свой цвет и оттенок, я это отчетливо вижу. Вот, к примеру, Ниа, в своих светлых пижамах. Он ведь совсем не белый, этот Ниа! Глаза такие большие, практически черные. И смотрит так, как будто видит вас насквозь. Я бы рисовала его углем и мелом, потому что под белым и ровным - черные штрихи, рваные, холодные, неживые. Он - тихий темный омут, под коркой тонкого льда и мягкого снега. Рискни, ступи.
Нет, страшно.
А потом еще, посмотрите, этот странный Б. Похожий на пламя, беснующееся в хрупкой клетке камина, красное и безудержное. Очень много красного, ядовитого, этот цвет плещется в его глазах, этим цветом очерчены его движения. И когда я смотрю на его сутулую спину и смоль вечно растрепанных волос, я вижу цвет одержимости, слишком живой. Жирными мазками... И я понимаю, что совсем скоро все это выплеснется наружу, сломав каменные оковы. Много-много дыма!
Еще Z. Кожа у этого мальчика бледная и тонкая. Он похож на эскиз, хрупкий ребенок: курносый носик, выступающие ключицы, светлые волосы, вода в глазах. Совершенно прозрачный, карандашный рисунок. Вот только тот, второй, что постоянно рядом, тот, что появляется всякий раз, когда Z смотрится в зеркало, тот - цвета тишины и могильного холода. Как тень, которая намного ярче хозяина. Бедный мальчик, этот Z.
А L! Ну, тот самый L, мы все тут просто его репродукции. Часто - неумелые. Я никогда не видела его, но очень отчетливо могу себе представить. Мраморный бог, покрытый сиреневой вуалью тайны, дымкой лондонского смога. И я думаю, скучно, наверное, все-все знать. И быть слишком важным тоже скучно.
Но вот Мэтт! Он прячется за стеклами очков, за внешней безучастностью, за ленивой неторопливостью, за своими стрелялками-ходилками! Полоски, полоски, полоски. Я так растеряна! Иногда по вечерам я беру в руки свой альбом и пытаюсь воспроизвести в сознании хоть что-то…Какой же он?..
И - ничего. Линии мертвые, шаблонные, просто как фотография. Точная копия того, что видят все. Это не рисунок, это не Мэтт. Никак не могу его поймать за этими полосками! Хотя иногда мне хочется схватить желтые краски. Удушливо яркие. Только ведь это тоже не он. Это тот, кто бросает на него свой жаркий отблеск, как знойное летнее солнце окрашивает воду огнем. Просто отблеск? Не Мэтт…
- Ты чего?
- А? – стою перед ним, завороженная его улыбкой.
- Решила отработать с утра пораньше несколько па?
- А? Да, – смущаюсь, дурочка. Поправляю лямки серого платья. – Мэтт…
- Что? – я стою все еще очень близко и могу сосчитать веснушки у него на переносице.
- Я бы хотела тебя попросить кое о чем.
- Я весь внимание, – говорит, хотя глаза отводит. Взглядом блуждает по залу, пытаясь что-то или кого-то разыскать.
- Можно тебя нарисовать?
Несколько секунд молчит, словно не расслышал вопроса. Хотя, похоже, он действительно не слушал.
- Что? А, да, – улыбается.
- Правда? – я тоже улыбаюсь, в животе как будто ежики ворочаются. Я всегда волнуюсь, когда он рядом. И дрожу. Глупая девчонка. – Кстати, Мэтт, если куришь, твое, конечно, дело. Только как-то осторожнее. От тебя несет табаком за километр, если кто-то из воспитателей узнает… – неловко мну край юбки.
- Эй, да не бери в голову, - слушает меня рассеяно и продолжает глазами свои поиски, поверх детских макушек.
- Ты ждешь кого-то?
- Эм…
Что же, отвечать ему не приходится. Ответ появляется сам собой, заливая пасмурную утреннюю столовую солнечным светом. Брызги летят во все стороны. Они слетают с его пшеничных волос, с его раскрасневшихся от бега щек, с нахмуренных бровей, сжатых в аккуратную упрямую линию светло-розовых, словно у девчонки, губ. Горят, по-кошачьи сощуренные зеленые глаза. Слишком яркий! Наглое солнечное пятно, совершенно, кажется, не вписывающееся в выдержанные тона помещения. Крушащее все очарование пастельных нежных красок. Я пытаюсь объяснить, каким нелепым и неправильным кажется мне это летнее солнце на моей сдержанной картине дождливого, уютного утра.
Мелло.
- Мэтт, я тебя везде ищу! – «Номер два» подходит к нам. Меня он, конечно, не замечает. Кто такая Линда? Она где-то за пределами солнечной системы, потому что не соперница его величеству принцу. Какая она там в рейтинге? Невидимка.
- Лестно, – Мэтт усмехается. Но вид у него довольный.
- Надеюсь, уже позавтракал? Ты мне нужен прямо сейчас, – вопрос риторический. Тон командный.
- Да, но я обещал Линде…- мое имя, слетевшее с губ Мэтта, заставляет сердце сделать пару перламутровых частых-частых ударов.
- Пошли, – сказал-отрезал. Развернулся и шагает прочь из столовой. Не оборачиваясь, потому что уверен, что рыжий обязательно идет следом. Мэтт, и правда, кидает на меня извиняющийся взгляд, пожимает плечами, виновато улыбается.
- В следующий раз, – его голос охровый и блеклый, цвета моего разочарования.
- Да, – тихо соглашаюсь сама с собой. Я смотрю в их спины. Мелло на ходу что-то объясняет Мэтту, активно жестикулирует, показывает, что кому-то, по-моему, каюк. А Мэтт… И тут до меня вдруг доходит. Я вижу отчетливо, будто не своими, а мудрыми, проницательными глазами. И понимаю. Это заставляет мое сердце сжаться. От безысходного осознания. Ну, конечно же…
Я поворачиваюсь лицом к своему цветному утру, а его краски уже смываются безразличным растворителем, стекают мне под ноги, превращаясь в бензиновую вязкую лужу. Поедая свой черно-белый завтрак, я сморю на серый дождь. Словно помехи на телеэкране. Моя зависть такая же бесцветная, как все вокруг. Зависть, потому что никакие мои краски, карандаши, мелки, и даже глупая девичья любовь, не способны передать даже малую долю той невероятной палитры, которая расцветает в глазах самого рыжего и дорогого, когда они отражают самое невыносимое солнце, которое я когда-либо видела.
Сломанная кисточка. И маленькая подпись в углу.
Автор:
Бета: Китахара, хотя он может и не знает))
Рейтинг: G
Персонажи: Линда, Мэтт, понемногу всех.
От автора: Ну, пока праздники, и все пяни и веселые…
Посвящается Френ. ))
читать дальше
Всякий художник — несчастный влюбленный. А несчастные влюбленные любят рассказывать свою историю.
Айрис Мердок
Айрис Мердок
Сплошь цветное! Акварельное! Цветное утро! Бывает так: просыпаешься и видишь палитру абсолютно каждой вещи. А за окном барабанит дождь, настойчиво, громко. Он серебряный, блестящий, а небо похоже на свитер нашей самой старой и доброй воспитательницы: такое же мягкое и кашемировое, оно роняет серебро. Стены в комнате светло-малиновые, чуть шероховатые и, может быть, на вкус, как зефир. Улыбаюсь своим мыслям. На самом деле ведь ничего подобного! Просто стены, и кому придет в голову их облизывать? Вылетаю в коридор, на ходу завязывая русые волосы в тугой хвост. В коридоре пусто, и он весь-весь до краев опутан слабой паутинкой света. Тонкой, прозрачной. Все уже, наверное, на завтраке. Резкий поворот, быстро спускаюсь вниз по лестнице, чуть не поскальзываюсь на золотистом паркете и, словно фигуристка, артистично балансируя на одной ноге, вкатываюсь в широкую шумную столовую. Врезаюсь во что-то. Что-то полосатое, теплое и отталкивающе пахнущее табаком. Фу. Поднимаю голову. Все еще удерживая меня за плечи, Мэтт смотрит мне в глаза, приподняв рыжие дуги бровей. Краснею, словно китайский флаг, или томат, или мундир королевской стражи, в общем, цвет моего лица становится на удивление насыщенным. А рыжий смотрит удивленно, его взгляд темно-синий и глубокий. Ресницы длинные, и, хоть никто из девчонок со мной не соглашается, этот странный мальчишка очень красивый. Странно красивый.
По-моему, красными становятся даже мои уши. И тут происходит самое яркое за это цветное утро. Мэтт улыбается мне. Его улыбка, задорная и лукавая, чеширская, невероятная улыбка.
У всех здесь, в этом доме, есть свой цвет и оттенок, я это отчетливо вижу. Вот, к примеру, Ниа, в своих светлых пижамах. Он ведь совсем не белый, этот Ниа! Глаза такие большие, практически черные. И смотрит так, как будто видит вас насквозь. Я бы рисовала его углем и мелом, потому что под белым и ровным - черные штрихи, рваные, холодные, неживые. Он - тихий темный омут, под коркой тонкого льда и мягкого снега. Рискни, ступи.
Нет, страшно.
А потом еще, посмотрите, этот странный Б. Похожий на пламя, беснующееся в хрупкой клетке камина, красное и безудержное. Очень много красного, ядовитого, этот цвет плещется в его глазах, этим цветом очерчены его движения. И когда я смотрю на его сутулую спину и смоль вечно растрепанных волос, я вижу цвет одержимости, слишком живой. Жирными мазками... И я понимаю, что совсем скоро все это выплеснется наружу, сломав каменные оковы. Много-много дыма!
Еще Z. Кожа у этого мальчика бледная и тонкая. Он похож на эскиз, хрупкий ребенок: курносый носик, выступающие ключицы, светлые волосы, вода в глазах. Совершенно прозрачный, карандашный рисунок. Вот только тот, второй, что постоянно рядом, тот, что появляется всякий раз, когда Z смотрится в зеркало, тот - цвета тишины и могильного холода. Как тень, которая намного ярче хозяина. Бедный мальчик, этот Z.
А L! Ну, тот самый L, мы все тут просто его репродукции. Часто - неумелые. Я никогда не видела его, но очень отчетливо могу себе представить. Мраморный бог, покрытый сиреневой вуалью тайны, дымкой лондонского смога. И я думаю, скучно, наверное, все-все знать. И быть слишком важным тоже скучно.
Но вот Мэтт! Он прячется за стеклами очков, за внешней безучастностью, за ленивой неторопливостью, за своими стрелялками-ходилками! Полоски, полоски, полоски. Я так растеряна! Иногда по вечерам я беру в руки свой альбом и пытаюсь воспроизвести в сознании хоть что-то…Какой же он?..
И - ничего. Линии мертвые, шаблонные, просто как фотография. Точная копия того, что видят все. Это не рисунок, это не Мэтт. Никак не могу его поймать за этими полосками! Хотя иногда мне хочется схватить желтые краски. Удушливо яркие. Только ведь это тоже не он. Это тот, кто бросает на него свой жаркий отблеск, как знойное летнее солнце окрашивает воду огнем. Просто отблеск? Не Мэтт…
- Ты чего?
- А? – стою перед ним, завороженная его улыбкой.
- Решила отработать с утра пораньше несколько па?
- А? Да, – смущаюсь, дурочка. Поправляю лямки серого платья. – Мэтт…
- Что? – я стою все еще очень близко и могу сосчитать веснушки у него на переносице.
- Я бы хотела тебя попросить кое о чем.
- Я весь внимание, – говорит, хотя глаза отводит. Взглядом блуждает по залу, пытаясь что-то или кого-то разыскать.
- Можно тебя нарисовать?
Несколько секунд молчит, словно не расслышал вопроса. Хотя, похоже, он действительно не слушал.
- Что? А, да, – улыбается.
- Правда? – я тоже улыбаюсь, в животе как будто ежики ворочаются. Я всегда волнуюсь, когда он рядом. И дрожу. Глупая девчонка. – Кстати, Мэтт, если куришь, твое, конечно, дело. Только как-то осторожнее. От тебя несет табаком за километр, если кто-то из воспитателей узнает… – неловко мну край юбки.
- Эй, да не бери в голову, - слушает меня рассеяно и продолжает глазами свои поиски, поверх детских макушек.
- Ты ждешь кого-то?
- Эм…
Что же, отвечать ему не приходится. Ответ появляется сам собой, заливая пасмурную утреннюю столовую солнечным светом. Брызги летят во все стороны. Они слетают с его пшеничных волос, с его раскрасневшихся от бега щек, с нахмуренных бровей, сжатых в аккуратную упрямую линию светло-розовых, словно у девчонки, губ. Горят, по-кошачьи сощуренные зеленые глаза. Слишком яркий! Наглое солнечное пятно, совершенно, кажется, не вписывающееся в выдержанные тона помещения. Крушащее все очарование пастельных нежных красок. Я пытаюсь объяснить, каким нелепым и неправильным кажется мне это летнее солнце на моей сдержанной картине дождливого, уютного утра.
Мелло.
- Мэтт, я тебя везде ищу! – «Номер два» подходит к нам. Меня он, конечно, не замечает. Кто такая Линда? Она где-то за пределами солнечной системы, потому что не соперница его величеству принцу. Какая она там в рейтинге? Невидимка.
- Лестно, – Мэтт усмехается. Но вид у него довольный.
- Надеюсь, уже позавтракал? Ты мне нужен прямо сейчас, – вопрос риторический. Тон командный.
- Да, но я обещал Линде…- мое имя, слетевшее с губ Мэтта, заставляет сердце сделать пару перламутровых частых-частых ударов.
- Пошли, – сказал-отрезал. Развернулся и шагает прочь из столовой. Не оборачиваясь, потому что уверен, что рыжий обязательно идет следом. Мэтт, и правда, кидает на меня извиняющийся взгляд, пожимает плечами, виновато улыбается.
- В следующий раз, – его голос охровый и блеклый, цвета моего разочарования.
- Да, – тихо соглашаюсь сама с собой. Я смотрю в их спины. Мелло на ходу что-то объясняет Мэтту, активно жестикулирует, показывает, что кому-то, по-моему, каюк. А Мэтт… И тут до меня вдруг доходит. Я вижу отчетливо, будто не своими, а мудрыми, проницательными глазами. И понимаю. Это заставляет мое сердце сжаться. От безысходного осознания. Ну, конечно же…
Я поворачиваюсь лицом к своему цветному утру, а его краски уже смываются безразличным растворителем, стекают мне под ноги, превращаясь в бензиновую вязкую лужу. Поедая свой черно-белый завтрак, я сморю на серый дождь. Словно помехи на телеэкране. Моя зависть такая же бесцветная, как все вокруг. Зависть, потому что никакие мои краски, карандаши, мелки, и даже глупая девичья любовь, не способны передать даже малую долю той невероятной палитры, которая расцветает в глазах самого рыжего и дорогого, когда они отражают самое невыносимое солнце, которое я когда-либо видела.
Сломанная кисточка. И маленькая подпись в углу.
ты солнцеОчень хорошая история, мне нравится. Линда прелестна.
Финал только малость... Э, не слушай меня, я зануда же)Спасибо большое))) боооольшое))
Нет-нет, не зануда! Стоооой!! Что с финалом? Скажи, скажи *сильно просит* ))Всех задрала))Toive Спасибо, лапа)
.Ed Аригато))
Какая Линдааааа)))))) Чудесная))))) *залипает*))))
Линда просто прелесть.
А как раскрыт образ Мэтта, через косвенную характеристикуда...да...да...
слегка в шоке от такой красоты.
Теперь буду ходить и месяцами цитировать.
Спасибо! Я люблю здесь абсолютно все - и зефирные стены, и акварельное утро, и дымого тревожного Б, и слепящее солнце-Мелло, и самого рыжего Мэтта, а больше всех - Зетушку -эскиз (ну,кто бы тут удивлялся)! И Линда - как же ее, бедную, жаль...
Словом, мое мнение ты и так знаешь, еще раз спасибо, и еще раз - я тебя обожаю!
что ж ты так редко и мало пишешь?))
В общем, ребенок в восторге и ребенку стыдно бросать фендом х)
Красочно. Светло (так странно смотрятся упоминания о сером дне и сером платье, ну правда, странно). С искренней улыбкой - не с улыбкой-самоутешением, не с насмешкой-над-собой.
Молодца.
Один из лучших фанфиков, что я читала ... волнует, заставляет сердце биться быстрее ..
P.s: эмм ... люди, а кто такая Линда ( я аниме всё просмотрела и мангу до 64 прочитала, но такой воде не припомню ) ??? Я только поняла, что она жила в Вамми и художница
и правильный Ниа. и правильный L.
спасибо.)
вы ходожница, да?
по-моему так всё красочно описать только художнику под силу.. ))
Я в восторге))
ensilumi Спс))
Helen Jugson Няняняня)) спасибо, маньячинко))
Джая Спасибо за такой приятный отзыв))
Френ Тебя я вообще люблю!))) Хани, это тебе)))
DurDraug Спасибо)))) Я? Нэ, не художник))) руки не оттуда выросли. Но...я всегда мечтала уметь рисовать. Меня восхищают художники.))
hirondeau Спасибо, зай)) Почему редко? Не знаю)) Мне, чтобы писать нужон сильный такой пинок)) Без пинка, как пингвин - не летаю)))
Zontik) Спасибо, дитятько)))) И, да! Не сметь бросать фендом!! Трава, помнишь?))
Irgana Алиско, мне очень лестно)) Спасибо)) За улыбку - отдельное))
Галогенида Кэээп!
Китахара Либэ))) Тебе спасибо))) Моя лучшая бето))))
Гость Спасибо, товарищ))) Большое))
Ли Ли Не-не, не смей меня хвалить. Я нервно курю по сравнению с тобой, солнце. Ты же знаешь. )))
И все-таки чертовски приятно, что тебе понравилось)) Спасибо)
mutiny. Спасибо за отзыв)) Нэ, не художник))) И до этого мне, как до неба раком. Но, когда-то я нарисовала замечательную картину "Воз катится")))
~Yuu-chan~ Аригато!)))) Рада слышать))
Нууу... как скажешь)) *пнула*
CHUDOviwe всегда пожалуйста ^_^
Благадарю))
Старфайер
Ня, зай)) спасибо)
[Kuroneko]
спасибо)) А Вы попробуйте))