"Какие ещё мифы? Никакие это не мифы!"
Собственно, это пока всё, что есть. На мой взгляд, выглядит вполне законченным, но автор, похоже, собрался потихоньку писать про них всю жизнь. Правда, пишет он редко, насобирав достаточно материала из только ему открытых источников.)
и ещё две главы
Название: Сочельник
Автор: Эль_live
Дисклэймер: персонажи не мои, мир не мой
Жанр: неопределим
Фэндом: Тетрадь Смерти
Статус: продолжение цикла «Зеркало Мэлло»
Рейтинг: G
Персонажи: Мэлло, Мэтт, Такада и себе на беду попавший к ним в компанию мирный житель
Примечания: ММТ отправляются из аэропорта Ханеда. А этот мирный житель совершенно никаким образом к ДН не относится и мне самому неизвестно, откуда он взялся.
***
Во многих языках, при помощи которых изъясняется человечество, есть такая группа слов – синонимы. Их значение состоит в том, чтобы с помощью возможно большего количества понятий дать определение одному-единственному явлению и сделать данный язык богаче (то есть труднее в изучении). Например: чиновник=крючкотвор=бюрократ. Или ещё: битва=сражение=бой.
Восточный базар, цыганский табор, токийский аэропорт…
Блестящий пол, которого не видно под всевозможными ногами и багажом, ни одного запоминающегося лица. Чемоданы на колёсиках, маленькие тележки, спортивные сумки; разноцветные лица беспрестанно мелькают перед глазами. Кажется, здесь никто не молчит, будто на всех людей наложили заклятие болтливости. Всякий здесь считает своим долгом говорить, говорить и говорить, даром что вряд ли будет услышан. Однако, несмотря на всю эту неразбериху, каждый из действующих тут человеческих потоков движется по своему строго выверенному поколениями пассажиров маршруту – взвешивать багаж, или доплачивать пошлину, или на посадку, или купить газету. В результате аэропорт напоминает улей; особенно этому способствует висящий в воздухе неровный гул.
Однако и в этом живом море можно найти участок покоя. В данный момент это три человека, стоящие тесной кучкой под табло с бегущими строчками расписания рейсов: европеец, японка и нечто неопределённое в куртке с меховой оторочкой. Лица, спрятанного глубоко в капюшоне, даже мельком не видать. Японка всем довольна и радостно блестит сильно подведёнными глазами. Европеец ухмыляется; время от времени он тянет руку к лицу жестом человека, поправляющего очки, и только тогда улыбка сменяется выражением смутной тревоги – очков-то на нём нет.
Из меховых глубин доносится мрачное бормотание.
- Они убили Кенни, - жизнерадостно комментирует Мэтт. – В каком смысле «зачем»? Ты сам сказал, что Нарита проверяется лучше, а здесь больше народу. Другое дело, что могли бы полететь чартером, как нормальные люди. Только чихни, и босс даст тебе хоть три самолёта, хоть пять… чего? Говори громче или вылезай из капюшона! Ну дольше, но ненамного же. Потеряться здесь, может, и легко… А мы точно не в розыске? Я? Я-то уверен, я за базами слежу… Вообще мы, думаю, в безопасности – почти, тебе очень, очень идёт, почти так же, как коса Киё… Томико-тян, да, Томико-тян? Пфф-кх-кх-кх-ссс-АЙ!!
Всю сознательную жизнь Мэтт носил сапоги, надёжно защищающие голень, и сейчас впервые в полной мере ощутил великолепие правильно исполненного пинка ниже колена, где кость находиться под самой кожей. Маскировки ради сапоги заменили на ботинки. Мэтт, привыкший к мысли, что уязвимые участки вроде глаз, кистей рук и голеней лучше на всякий случай защитить от внешнего влияния, чувствовал себя как человек, вышедший на каток в чешках. И вот, пожалуйста, предчувствия подтвердились.
- Больно же, - сказал он темноте внутри капюшона, осторожно перенося вес на уцелевшую ногу. – Погоди, я тебе припомню, если долетим.
Из куртки хмыкнуло. Такада посмотрела на Мэлло с укоризной.
- Время! – спохватилась вдруг куртка. – Наша посадка началась. Чего стоите?
Мэлло схватил сумку и твёрдым шагом, компенсирующим неуверенность от пребывания в непривычной обуви, направился к выходу. От резкого движения капюшон слетел на спину; Мэлло выругался, поскольку свободной от поклажи рукой как раз пытался вытащить из плоского декоративного кармана на жилетке билет и паспорт. Спиной он чувствовал, как неумолимо разъезжаются в ухмылках лица его спутников «Рёдзи Томико» и «Джима Уилсона», но поделать ничего не мог. У самых дверей он оглянулся. Такада и Мэтт догоняли его, и выражение лица Мэтта было почти, ну почти виноватое.
Мэлло хмыкнул и пригладил перчаткой причёску. Одна каштановая прядка упорно лезла в глаза; до окраски волосы не лежали так по-дурацки. Зато не переодели, устало подумал Мэлло. К чёртовой бы бабушке вообще этот маскарад. Главный финт для любого заинтересованного, если такие остались со времён дела Киры или образовались с приходом в японскую «семью» слишком умного аналитика, - это то, что они вообще летят общественным транспортом. Покрасить волосы, подумать только! Женщины, чтоб их. Сам бы никогда не додумался. Себе-то приклеила накладную косу и довольна.
Паспорт в кожаной обложке, потёртый и неотличимый от настоящего, наконец отцепился от «молнии» и шмякнулся на пол. Прежде чем поднять его, Мэлло вернул капюшон на место и как следует затянул фиксирующие тесёмки.
***
Джон Кирби всю сознательную жизнь проработал в банке. Кому-то такая перспектива покажется скучной; эти люди просто не знают, как увлекательно порой выстраивается линейка курсов валют и какие закрученные сюжеты изобретают люди в поисках кредита. К пятидесяти двум годам ровная, прочная, с надёжными перилами лестница карьерного роста привела мистера Кирби на пост заместителя начальника одного из филиалов крупнейшего Лондонского банка. Его жизнь, в меру насыщенная интересными, но не выходящими за приемлемые рамки событиями, была образцом мечтаний любого доброго христианина. Не обошлось, конечно, без эксцессов – как-то раз налоговая проверка обнаружила неучтённый золотой слиток, а несколько лет назад филиал ограбили – но в конце концов неприятности уладились и позабылись, а за верную службу Старой Леди мистер Кирби удостоился приглашения на слёт коллег из отделений Лондонского банка по всему миру, приуроченный к Рождеству. Теперь почтенный джентльмен возвращался домой, куда надеялся прибыть к утру сочельника.
Однако всю дорогу до аэропорта Джона грызло неясное ощущение грядущих неприятностей. Он дважды проверил документы и тщательно осмотрел багаж – всё находилось в безупречном порядке, но мерзкое предчувствие не отпустило, а наоборот, усилилось. Джон со смутной тревогой попытался припомнить сводку авиакатастроф за последнее время, но о том, чтоб обменять билет, не могло быть и речи: утром сочельника все члены семьи должны быть дома, в какой бы точке глобуса они не находились до этого. Против семейных традиций не попрёшь. На посадке, как ни странно, тревога улеглась: перевеса багажа (целая куча японских сувениров!) не обнаружилось, персонал был вежлив и предупредителен, и даже соседи по салону оказались приличными, хотя и молодыми. Единственным огорчительным обстоятельством было расположение около иллюминатора: таким же образом Кирби летел в Токио, и по ногам здорово дуло. Молодой человек с длинными, красиво блестящими каштановыми волосами, ближайший сосед Кирби, щёлкнул ремнём безопасности и развернул газету.
Прошлась по салону красавица-стюардесса в спасательном жилете. Самолёт с воем набирал высоту, пара секунд перегрузки приподняла пассажиров над сидениями, гул стал тише и ровней и, наконец, погасло объявление о пристёгнутых ремнях. А затаившееся было предчувствие неприятностей Джона Кирби завыло и замигало, как пожарная тревога.
Сосед поднял глаза от газеты и посмотрел куда-то вглубь салона. Снова взглянул на газетную страничку, пихнул локтём приятеля и что-то быстро зашептал тому в ухо. Кирби осторожно скосил один глаз на текст; ничего особенного, статья про сборы от новой компьютерной игры, колонка происшествий…
…и внизу, судя по тому, что попадало в угол обзора, - предупреждение об опасном террористе, украшенное его, террориста, фотографией.
Пожилому банкиру стало нехорошо. Он изо всех сил старался успокоить себя, убедить, что какие-то перешептывания тут не при чём, - но теперь за спинкой каждого кресла мерещился беспощадный убийца. Сосед сложил газету и принялся рыться в сумке. На колени мистера Кирби посыпалось множество вещей; сосед, бормоча извинения, стал сгребать их обратно, выбрав и отложив только блокнот и небольшой зелёный флакончик, извинился ещё раз и полез к проходу между рядами. Тёплую куртку с меховой оторочкой он так и не снял.
***
- Что это у него?
- Нейтрализатор краски. Это я ему выдала.
- Зря.
- Ой зря. А что это вы с ним шептались? Кто-то знакомый летит, да?
- Нет, что ты. Забей.
***
Место рядом с Джоном Кирби пустовало довольно долго. Банкир укутал тощим пледом озябшие ноги и уже собрался подремать, но тут явился его беспокойный сосед. Он пытался вытереть мокрые волосы бумажными салфетками; роскошная причёска сейчас имела довольно жалкий и странно посветлевший вид. Он встряхнул головой, окатив брызгами и Кирби, и своего приятеля, который незамедлительно завозмущался.
Не удостоив товарища вниманием, сосед повернул лицо в обрамлении слипшихся мокрых прядей к Кирби.
- Извините, - в который раз произнёс он, и Джон Кирби напоролся на зелёный взгляд, как на битое стекло в траве. Он узнал его, этот взгляд, равнодушный и внимательный одновременно, и немедленно вспомнил голос и всё остальное. Уличной бандой, что несколько лет назад за семь минут лишила его полугодовой премии, командовал худенький светловолосый мальчик. Они никого не убили и не покалечили, но эти несколько минут цепенящего ужаса Кирби запомнил как наихудшее, что с ним когда-либо произошло. Он проблеял что-то в ответ и отвернулся к иллюминатору, намереваясь вознести молитву о скорейшем и благополучном окончании этого ужасного полёта.
На крыле самолёта сидел демон. Отвратительное создание, похоже, нисколько не страдало от холода и скорости. Обтрёпанные чёрные крылья слабо шевелились, одна гротескно-тощая нога свисала вниз, и, если несчастный банкир что-то понимал в происходящем, чудовище питалось. Жрало, чавкая, что-то красное.
Оцепенев, Кирби с трудом повернулся обратно, не зная, который из монстров менее опасен. Сосед-преступничек тоже смотрел в иллюминатор и – Кирби мог поклясться – видел того же самого демона. Более того, он снова толкнул приятеля локтём, кивнул в сторону галлюцинации и буркнул что-то неодобрительное.
Вопль Кирби раздался почти одновременно с криком человека из другого ряда, сидящего ближе к выходу. Мужчина с лицом, известным по последним сводкам о террористах, сползал в проход, тщетно пытаясь уцепиться за соседние кресла. Монстр снаружи вскочил на ноги и исполнил на обшивке странную пляску. Монстр в кресле справа бросил на умирающего удивлённый взгляд, девушка с косой давила кнопку вызова стюардессы, а Джон Кирби отправился в глубокий обморок, не успев отметить, что, несмотря на пережитое им, ощущение опасности и тревоги исчезло начисто.
***
Где-то на полпути к Винчестеру пошёл снег. Редкие крупные хлопья, зимние бабочки в сгущающихся сумерках. Однако в жёлтом свете фар «мустанга» снежные бабочки превращались в одно слепое пятно: Мэтт ездил быстро в любую погоду и по любым дорогам. Такада сидела рядом с ним и выпутывала из собственных коротких волос накладные пряди. Мэлло занял столько пространства заднего сиденья, сколько получилось, и, брезгливо скривясь, наблюдал за Такадой.
- Пакость какая. Зачем вы, женщины, всё время так мучаетесь?
Такада терпеливо объяснила, что мучаются женщины не «всё время», а только некоторое, а искусственные волосы – это довольно редкое явление.
- А покраски эти все? С ума сойти можно!
- Интересно, как там дядька из самолёта, оклемался ли, - вставил Мэтт. – Ты его здорово напугал.
- Я его не пугал. Не знаю, что уж он так от меня шарахнулся. Я его в глаза никогда не видел. А Рюук, ну что Рюук? Скотина. Но мужик сам виноват. Нечего хватать чужие вещи руками, вот что.
- Ты всё своё барахло на него высыпал!
- Ну и что! Сам бы и собрал, нечего было лезть мне помогать! Пусть теперь думает, что увидел глюк. Ничего, лишний раз сходит к доктору – в его возрасте полезно.
- Я на тебя посмотрю… в его возрасте.
- Я не доживу.
- Эй, - негромко позвала Такада. – Смотрите, решётка.
Красный «мустанг» сбавил скорость и свернул направо, туда, где за снежным кружением виднелись чёрные кресты ограды. Последний раз Мэлло видел этот чугунный узор изнутри - уходя, он ни разу не оглянулся. Дом Вамми, приют для одарённых детей, вставал из-за деревьев неожиданно, как заколдованный замок, а горящие под самой крышей окна, тишина и снег отнюдь не развеивали первого впечатления. Мэтт остановил машину перед воротами, помог выбраться Такаде и встал рядом с Мэлло. Так они стояли в синей сгущающейся темноте, и Такада боялась хлопнуть дверцей и нарушить тишину.
В полуосвещённых окнах холла мелькнул сгорбленный силуэт. Мэтт и Мэлло обменялись быстрыми взглядами; вдруг Мэлло сорвался с места и в следующую секунду уже висел, подтягиваясь, на решётке ворот. Брякнул засов – совсем простой, ибо нет смысла тратиться на хорошие замки для малолетних гениев, разве только чтоб поощрить их изобретательность ещё раз.
Мэтт и Мэлло двинулись к крыльцу. За ними осторожно, как кошка, входящая в незнакомый дом, шла Такада. Наверху лестницы, в освещённом проёме, виднелась фигура старика, опирающегося на трость. Старик улыбался.
Название: Часы
Автор: Эль_live
Дисклэймер: персонажи не мои, мир не мой
Жанр: неопределим
Фэндом: Тетрадь Смерти
Статус: продолжение цикла «Зеркало Мэлло»
Рейтинг: G
Персонажи: Мэлло, Мэтт, Такада, Роджер
От автора: я позволил себе неканонически обставить кабинет Роджера. Утешаюсь мыслью, что в оригинале его обстановку попросту не дорисовали.)
Дорожку к крыльцу особняка присыпало свежим снегом. В густых сумерках снег казался синим, как разведённые чернила. Такада, шедшая позади Мэлло и Мэтта, не могла оторвать от этого глаз: за людьми на нетронутом, чистом и мягком покрове тянулись чёткие цепочки следов. Дома снег если и не таял сразу, то моментально превращался в сырую грязноватую кашу, от которой вскорости не оставалось и следа. Настоящий снег представлялся Такаде в виде сверкающих горных вершин, чего-то огромного и холодного, а этот больше походил на новую скатерть или пуховое одеяло.
Всё вокруг было родным. Прежним. Деревья в саду вокруг особняка, дым над крышей (неужели на кухне? справа? слева! значит, камин в большой гостиной или в кабинете у Роджера), кованые кресты ограды (сколько штанов и курток после секретных вылазок оставалось без клочка-другого!), у перил на крыльце ближе к входу не хватает одного столбика (легенда приюта: говорили, это сам Эль в детстве экспериментировал тут с противовесами). Изменились только они сами. Они выросли, и теперь вести себя нужно было соответственно: идти с достоинством, не орать, а степенно вести беседу, не вспыхивать чуть что, как сухая лучина, а держать своё настроение и мысли в тайне от окружающих… Хватило на две трети заснеженной дорожки: Мэтт понял, что сейчас будет, ещё когда Мэлло вдруг замедлил шаг и резко втянул воздух сквозь зубы. И ничуть не удивился, когда самый ценный консультант подпольных «королей» и без пяти минут величайший детектив мира с воплем «Роджер!!» сломя голову кинулся вперёд, чтобы первым обнять старого учителя. Мэтт оглянулся на Такаду – она улыбалась, глядя куда-то вниз, под ноги – издал боевой клич и помчался следом за Мэлло вверх по ступенькам.
Они выпустили Роджера лишь к тому времени, когда на крыльцо поднялась Такада. Она всерьёз опасалась, не задушат ли они на радостях старика, который, к изумлению девушки, даже не пытался приструнить бывших воспитанников: он едва не потерял трость, заглядывал в лицо то одному, то другому и тихо смеялся.
- Хоть бы предупредили, когда точно приедете, мы бы вам… Ах ну да, действительно, каким образом, у вас же конспирация… Какая красавица – здравствуйте, леди!
- Роджер, знакомься, это Такада Киёми! – сообщил Мэтт и так просиял, что Роджер всё понял и до поры решил воздержаться от дальнейших расспросов. Такада поклонилась – именно таким она себе и представляла наставника Мэтта и Мэлло, разве что в её воображении он выглядел более суровым и строгим.
В любом случае человек, вырастивший этих двоих, не мог быть плохим.
- Будете ужинать? А барышня? Тогда пойдёмте пить чай. Сейчас все спят, ну или делают вид, что спят, неважно. Вот так подарок к Рождеству, таких ещё не было. Идите ко мне в кабинет, сейчас чай принесу… идите, кому говорю, справлюсь!
Роджер повернул выключатель (внизу, под лестницей, зажёгся неяркий свет) и свернул к лестнице на кухню. Такада, Мэлло и Мэтт прошли через холл, тёмный, пустой и таинственный; проходя мимо дверей большой гостиной, Мэлло не удержался и толкнул створки. Из проёма потянуло хвоей, и он успел заметить мерцание в дальнем углу – стеклянный блеск ёлочных шариков, позолота, фольга… Он оглянулся на Мэтта, а тот как раз вытягивал шею для лучшего обзора, и выражение лица у него было такое, что Мэлло сразу перестал стесняться нахлынувшей ностальгии.
В кабинете Роджера тоже ничего не изменилось. Потрескивают дрова в камине, ковёр у стола вытерт нерадивыми гениями – помним-помним, сами, бывало, молча ковыряли его носком, пойманные за курением или подпиливанием ножек Ниаровой кровати. Блики пламени пляшут в стёклах фоторамок. Это, наверное, Роджерова университетская группа, а вот и он – ха, нос и уши точно такие, как сейчас, а сам вдвое меньше! –, а это Роджер и Квиллш Вамми – тот самый, что основал этот приют, а потом до самой смерти неотлучно находился при Эле, ещё портрет смеющейся женщины – красивая! кто она, где она? – Роджер вроде всегда жил один, выпуски Дома Вамми разных лет. А на столе только одна фотография: опять Квиллш Вамми, Роджер и лохматый сутулый подросток. Надо же, ведь этот снимок всегда здесь стоял, а мы и не знали…
Вошёл Роджер с чайными чашками на подносе. Разобрали чашки и печенье из вазочки, поднос утвердили на столе, а сами расселись кто где: Мэтт и Такада – в мягких креслах, Роджер – в качалке у камина, а Мэлло с ногами устроился на «офисном» диване у стены. Ему хотелось посмотреть, сохранилась ли в кожаной шкуре дивана прореха в форме буквы М (этот памятный знак Мэлло оставил, когда ожидал взбучки за попытку накормить Ниара в столовой галлюциногенами собственного изготовления).
- Роджер, сколько сейчас в Доме человек?
- Прямо сейчас? Двадцать семь детей, да я, да мистер и миссис Кессингтон – остальную прислугу я на Рождество отпустил по домам, да вас трое. Тридцать три человека и Марцелла.
- Это ещё кто?
- Когда я её покупал три года назад, утверждали, что лошадь, а сама она, по всей видимости, считает себя кошкой или собакой. Вот посмотрите завтра, только что на колени не лезет. Сэм Кессингтон едва справляется, а юные дарования на ней гроздьями висят.
- Лошадь?! Здорово!
- Да уж. Тоже к Рождеству покупал. Каждый год морока – что такое подарить, чтобы всем понравилось.
- Ха! Мы, пока оформляли машину в прокате, Мэлло отправили за подарками, не ехать же с пустыми руками. С той же формулировкой – чтоб всем понравилось. Угадай, что он купил?
- Надеюсь, не сигареты? – Роджер хорошо помнил посылку, присланную для Мэтта лучшим другом.
- Не понял!! Хочешь сказать, на свете много людей, которые не любят шоколад?!
- Ну да, а сам ты однажды чуть от аллергии дуба не дал! Полгода на синтетическом заменителе сидел! Роджер, они все едят шоколад?
- Как будто бы да, а что за история с дубом и аллергией?
- Потом расскажу. Вот славно, что всем можно. Утром выгрузим.
- Мисс Такада, а как вы попали в общество этих авантюристов?
- Давай мы тебе лучше сначала всё расскажем. Вобщем, ловили мы наперегонки с Ниаром Киру…
Мэлло рассеянно слушал, как Мэтт описывает Роджеру их приключения. Дрова в камине горели ровно и ярко, но, глядя на оранжевые пляшущие язычки, Мэлло вспоминал другое пламя, неистовое, ревущее, и высокий шпиль старой часовни, чёрный на огненном фоне. Погребальный костёр для Мэтта. А если бы всё было не так? Если бы Мэтт угодил в ловушку, а Такада сумела скрыть тот клочок тетрадки?.. Но нет, всё было хорошо. Мэтт вертелся в кресле, размахивая руками, Такада, разумеется, восхищённо внимала (и внимала бы, вздумай он даже читать вслух учебник по матанализу), Роджер блестел очками и то и дело уточнял подробности. Мэлло поудобней устроил голову на диванном подлокотнике, отворачиваясь от огня, и прислушался наконец как следует к вольному изложению последних событий.
А Роджер смотрел на Мэлло и вспоминал страшный вечер, когда кончилось детство обоих преемников. Как на этом лице сменяли друг друга гримасы ужаса, потрясения и гнева, и как оно вдруг окаменело, навсегда застывая маской внезапного взросления, как ожог застывает неровной коркой. То ли так ложились тени от огня, то ли и вправду сейчас вечная хмурая настороженность ушла, и Мэлло выглядел моложе, чем есть. Просто студент, приехавший домой на Рождество; пригрелся и вот-вот уснёт.
- Вот такая история! – бодро подытожил Мэтт. Вот уж кто с удовольствием поменял бы местами день и ночь: «сова» до мозга костей, к тому же ночью никто не мешает играть и курить сколько угодно. – А где мы будем спать? Вряд ли наши комнаты… Ну да, ерунду говорю… Так где?
- Мисс Такаду до завтра устроим в комнате мадам Эдмон, а там уже подберём по вкусу. Что до вас, на втором этаже как раз свободны две комнаты – жаль, не ваши, дальше по коридору. В самом деле, уже поздно. Давайте я вас провожу, мисс… хорошо, Киёми, а вы тогда зовите меня Роджер, как эти двое… очень даже удобно! Мэтт, Мэлло, надеюсь, вы не заблудитесь? Всё необходимое в комнатах есть.
Выйдя из кабинета, Такада и Роджер повернули направо, туда, где находились комнаты постоянно живших в особняке преподавателей, а Мэлло и Мэтт направились вверх по лестнице. Ковёр на ступеньках был, мягко говоря, лысоват, но звук шагов гасил отменно – это было неоднократно проверено на практике. А вот ковёр в коридоре был, к сожалению, так себе – пришлось ступать осторожней, чтобы не разбудить раньше времени кого-нибудь из ребят.
- Ты уже спать собрался? – прошипел Мэтт, царапая ключом вокруг замочной скважины. – Пошли, что-то покажу.
Мэлло дёрнул плечом, сунул ключ в карман и шагнул в комнату Мэтта. Тот, искренне стараясь не уронить что-нибудь в кромешной тьме, нашарил наконец на стене шнурок светильника. Чистое покрывало на кровати (хорошо хоть кровати изначально нормальных размеров, «на вырост», а то вот сейчас смеху-то было бы!), письменный стол и лампа на нём, пустая книжная полка и комод для вещей, жёсткий стул. Интересно, кто жил в этой комнате раньше, подумал Мэлло. Когда я ушёл – чья это была комната? Вроде бы кого-то из взрослых девчонок. Или нет?..
Какая разница.
Кого пытаешься обмануть бестолковыми вопросами? Загоняешь себя в состояние полудрёмы? Чего ради так отчаянно стараешься приглушить это острое, как от пореза, чувство? Ведь на самом деле хочется не спать. Хочется пробежаться по этому коридору со всех ног, скатиться по лестнице, а потом обратно и на чердак, а оттуда вылезти на крышу и оттуда бессмысленно орать на всю округу – просто от радости, что живёшь на свете. И чтоб ничего этого не было – ни «семьи», ни Киры, ни богов смерти с тетрадями, ни Ниара этого проклятого, чтоб ему пусто было…
- Как по-твоему, понравится ей?
Мэтт держал на ладони открытую атласную коробочку. Мэлло ухватил двумя пальцами и поднял к свету цепочку с кулоном – крохотным, но довольно увесистым золотым яблочком. Подвеска раскручивалась, сверкая; как она ляжет, интересно? в ямку между ключицами? нет, цепочка слишком длинная, и яблочко опустится гораздо ниже. Будет красиво.
- А то, - Мэлло опустил украшение обратно в футляр. – Все женщины такое любят.
- Ух, слава богу. Надо было тебя взять, когда выбирал, а ты как раз второй день торчал в психушке, ну я и не стал… А то я такие вещи больше в играх видел, а ты разбираешься.
- Я?
- Носишь же! – Мэтт показал глазами на роскошный крест, сияющий поверх жилетки Мэлло. Крест действительно был хорош – с эмалью, камешками и весь в блестящей пыли. По мнению Мэтта, так мог бы выглядеть какой-нибудь могущественный артефакт. – Я ещё думал, не купить ли часы, а потом увидел эту штуку и вот… Брось мне сумку, ага, спасибо… Мы же побудем тут хотя бы месяц, да? Неужели забыл переходник, да ну нафиг… нет, вот он… прикольно дома, да? Как будто не уходил никуда. Представляю, какое будет лицо у Кессингтон, когда она нас увидит, больше проблем от нас было только Роджеру… ну и Ниару…
- Мэтт, у меня для тебя подарок.
- Ух ты. Ну до утра-то подожди, время только первый час.
- А это не от меня.
- А от кого?
- Понятия не имею. От Бога, видимо. Не знаю.
Мэлло запустил руку во внутренний карман куртки и вытащил… часы. Механические, видавшие виды, с царапинами на стекле, с развалившимся металлическим браслетом. Протянул их Мэтту – тот взял и вопросительно поднял бровь.
- Включи настольную лампу и посмотри внимательно.
Мэтт придвинул себе стул, поднёс часы к лампе и с полминуты вертел их в пальцах.
- Ну понял. Тайник. Хорошо сделано, сразу не догадаешься. Забавно. Не рванёт? Ядовитые иглы не посыплются?
- Открывай.
В круг света выпорхнул белый клочок.
«Такада Киё»…
Мэтт выдвинул панель тайника до отказа. На столешницу высыпалось несколько грифельных крошек – видимо, когда-то они составляли последний слог имени Такады, сейчас еле заметный штрих. Металл не предназначен для карандашных записей.
- Попросил выдать мне одежду и все вещи, бывшие с собой у Ягами. Почему сразу этого не сделали?.. Привык думать, а улики рассматривать не привык… Хотел сначала отдать Киёми, потом подумал – лучше не надо. Испугается и вообще. Его, видно, кто-то отвлёк.
Мэтт аккуратно положил раскрытые часы на стол и сцепил руки в замок.
- Никогда не мечтал убить Киру. Это ты хотел его голову. Теперь всё наоборот.
- Там видно будет. Мы же теперь боги смерти, забыл? Все трое, и Киёми тоже. Не видать царствия небесного как своих ушей. С Рождеством.
- И тебя с Рождеством. А ну всё к чёртовой матери! Полезли на крышу!
***
Старый особняк спал, окутанный покоем. Поскрипывали деревянные панели стен, на кухне за посудным шкафом делила колбасную кожуру семья мышей, гулко всхрапнула тётушка Кессингтон. Такада Киёми, не просыпаясь, обняла покрепче подушку. Удивительно, но воспитанники дрыхли все до одного: будь ты хоть сто раз гений, но утра Рождества до совершеннолетия будешь ждать с замиранием сердца. По чердачной лестнице карабкались две хихикающие тени, и одна из них уже держала наготове изогнутый кусочек проволоки. На заднем дворе в гараже, оборудованном под стойло, фыркала во сне Марцелла.
А Роджер лежал в темноте и боролся с отчаянным желанием встать, накинуть поверх пижамы тёплый халат, взять фонарик и пойти проверить – не натворила ли чего замечательная парочка? Ещё каких-нибудь шесть (семь, восемь, девять…) лет назад он не преминул бы так и сделать, а сейчас колебался. Всё-таки ребята выросли и за недолгую жизнь хлебнули столько, сколько выпадает не каждому. Уж поди не станут хулиганить.
Наверху послышался гулкий удар, будто на пол в коридоре упало что-то тяжёлое. Роджер вздохнул и получше подоткнул одеяло. Сам виноват: сколько раз он в сердцах именовал их бандитами и малолетними преступниками?
«Не преемниками Эля же их было ругать», - возражал голос разума. – «И не кандидатами инженерно-технических наук».
«Вот она, сила слова!» – укоризненно шептала совесть.
и ещё две главы
Название: Сочельник
Автор: Эль_live
Дисклэймер: персонажи не мои, мир не мой
Жанр: неопределим
Фэндом: Тетрадь Смерти
Статус: продолжение цикла «Зеркало Мэлло»
Рейтинг: G
Персонажи: Мэлло, Мэтт, Такада и себе на беду попавший к ним в компанию мирный житель
Примечания: ММТ отправляются из аэропорта Ханеда. А этот мирный житель совершенно никаким образом к ДН не относится и мне самому неизвестно, откуда он взялся.
***
Во многих языках, при помощи которых изъясняется человечество, есть такая группа слов – синонимы. Их значение состоит в том, чтобы с помощью возможно большего количества понятий дать определение одному-единственному явлению и сделать данный язык богаче (то есть труднее в изучении). Например: чиновник=крючкотвор=бюрократ. Или ещё: битва=сражение=бой.
Восточный базар, цыганский табор, токийский аэропорт…
Блестящий пол, которого не видно под всевозможными ногами и багажом, ни одного запоминающегося лица. Чемоданы на колёсиках, маленькие тележки, спортивные сумки; разноцветные лица беспрестанно мелькают перед глазами. Кажется, здесь никто не молчит, будто на всех людей наложили заклятие болтливости. Всякий здесь считает своим долгом говорить, говорить и говорить, даром что вряд ли будет услышан. Однако, несмотря на всю эту неразбериху, каждый из действующих тут человеческих потоков движется по своему строго выверенному поколениями пассажиров маршруту – взвешивать багаж, или доплачивать пошлину, или на посадку, или купить газету. В результате аэропорт напоминает улей; особенно этому способствует висящий в воздухе неровный гул.
Однако и в этом живом море можно найти участок покоя. В данный момент это три человека, стоящие тесной кучкой под табло с бегущими строчками расписания рейсов: европеец, японка и нечто неопределённое в куртке с меховой оторочкой. Лица, спрятанного глубоко в капюшоне, даже мельком не видать. Японка всем довольна и радостно блестит сильно подведёнными глазами. Европеец ухмыляется; время от времени он тянет руку к лицу жестом человека, поправляющего очки, и только тогда улыбка сменяется выражением смутной тревоги – очков-то на нём нет.
Из меховых глубин доносится мрачное бормотание.
- Они убили Кенни, - жизнерадостно комментирует Мэтт. – В каком смысле «зачем»? Ты сам сказал, что Нарита проверяется лучше, а здесь больше народу. Другое дело, что могли бы полететь чартером, как нормальные люди. Только чихни, и босс даст тебе хоть три самолёта, хоть пять… чего? Говори громче или вылезай из капюшона! Ну дольше, но ненамного же. Потеряться здесь, может, и легко… А мы точно не в розыске? Я? Я-то уверен, я за базами слежу… Вообще мы, думаю, в безопасности – почти, тебе очень, очень идёт, почти так же, как коса Киё… Томико-тян, да, Томико-тян? Пфф-кх-кх-кх-ссс-АЙ!!
Всю сознательную жизнь Мэтт носил сапоги, надёжно защищающие голень, и сейчас впервые в полной мере ощутил великолепие правильно исполненного пинка ниже колена, где кость находиться под самой кожей. Маскировки ради сапоги заменили на ботинки. Мэтт, привыкший к мысли, что уязвимые участки вроде глаз, кистей рук и голеней лучше на всякий случай защитить от внешнего влияния, чувствовал себя как человек, вышедший на каток в чешках. И вот, пожалуйста, предчувствия подтвердились.
- Больно же, - сказал он темноте внутри капюшона, осторожно перенося вес на уцелевшую ногу. – Погоди, я тебе припомню, если долетим.
Из куртки хмыкнуло. Такада посмотрела на Мэлло с укоризной.
- Время! – спохватилась вдруг куртка. – Наша посадка началась. Чего стоите?
Мэлло схватил сумку и твёрдым шагом, компенсирующим неуверенность от пребывания в непривычной обуви, направился к выходу. От резкого движения капюшон слетел на спину; Мэлло выругался, поскольку свободной от поклажи рукой как раз пытался вытащить из плоского декоративного кармана на жилетке билет и паспорт. Спиной он чувствовал, как неумолимо разъезжаются в ухмылках лица его спутников «Рёдзи Томико» и «Джима Уилсона», но поделать ничего не мог. У самых дверей он оглянулся. Такада и Мэтт догоняли его, и выражение лица Мэтта было почти, ну почти виноватое.
Мэлло хмыкнул и пригладил перчаткой причёску. Одна каштановая прядка упорно лезла в глаза; до окраски волосы не лежали так по-дурацки. Зато не переодели, устало подумал Мэлло. К чёртовой бы бабушке вообще этот маскарад. Главный финт для любого заинтересованного, если такие остались со времён дела Киры или образовались с приходом в японскую «семью» слишком умного аналитика, - это то, что они вообще летят общественным транспортом. Покрасить волосы, подумать только! Женщины, чтоб их. Сам бы никогда не додумался. Себе-то приклеила накладную косу и довольна.
Паспорт в кожаной обложке, потёртый и неотличимый от настоящего, наконец отцепился от «молнии» и шмякнулся на пол. Прежде чем поднять его, Мэлло вернул капюшон на место и как следует затянул фиксирующие тесёмки.
***
Джон Кирби всю сознательную жизнь проработал в банке. Кому-то такая перспектива покажется скучной; эти люди просто не знают, как увлекательно порой выстраивается линейка курсов валют и какие закрученные сюжеты изобретают люди в поисках кредита. К пятидесяти двум годам ровная, прочная, с надёжными перилами лестница карьерного роста привела мистера Кирби на пост заместителя начальника одного из филиалов крупнейшего Лондонского банка. Его жизнь, в меру насыщенная интересными, но не выходящими за приемлемые рамки событиями, была образцом мечтаний любого доброго христианина. Не обошлось, конечно, без эксцессов – как-то раз налоговая проверка обнаружила неучтённый золотой слиток, а несколько лет назад филиал ограбили – но в конце концов неприятности уладились и позабылись, а за верную службу Старой Леди мистер Кирби удостоился приглашения на слёт коллег из отделений Лондонского банка по всему миру, приуроченный к Рождеству. Теперь почтенный джентльмен возвращался домой, куда надеялся прибыть к утру сочельника.
Однако всю дорогу до аэропорта Джона грызло неясное ощущение грядущих неприятностей. Он дважды проверил документы и тщательно осмотрел багаж – всё находилось в безупречном порядке, но мерзкое предчувствие не отпустило, а наоборот, усилилось. Джон со смутной тревогой попытался припомнить сводку авиакатастроф за последнее время, но о том, чтоб обменять билет, не могло быть и речи: утром сочельника все члены семьи должны быть дома, в какой бы точке глобуса они не находились до этого. Против семейных традиций не попрёшь. На посадке, как ни странно, тревога улеглась: перевеса багажа (целая куча японских сувениров!) не обнаружилось, персонал был вежлив и предупредителен, и даже соседи по салону оказались приличными, хотя и молодыми. Единственным огорчительным обстоятельством было расположение около иллюминатора: таким же образом Кирби летел в Токио, и по ногам здорово дуло. Молодой человек с длинными, красиво блестящими каштановыми волосами, ближайший сосед Кирби, щёлкнул ремнём безопасности и развернул газету.
Прошлась по салону красавица-стюардесса в спасательном жилете. Самолёт с воем набирал высоту, пара секунд перегрузки приподняла пассажиров над сидениями, гул стал тише и ровней и, наконец, погасло объявление о пристёгнутых ремнях. А затаившееся было предчувствие неприятностей Джона Кирби завыло и замигало, как пожарная тревога.
Сосед поднял глаза от газеты и посмотрел куда-то вглубь салона. Снова взглянул на газетную страничку, пихнул локтём приятеля и что-то быстро зашептал тому в ухо. Кирби осторожно скосил один глаз на текст; ничего особенного, статья про сборы от новой компьютерной игры, колонка происшествий…
…и внизу, судя по тому, что попадало в угол обзора, - предупреждение об опасном террористе, украшенное его, террориста, фотографией.
Пожилому банкиру стало нехорошо. Он изо всех сил старался успокоить себя, убедить, что какие-то перешептывания тут не при чём, - но теперь за спинкой каждого кресла мерещился беспощадный убийца. Сосед сложил газету и принялся рыться в сумке. На колени мистера Кирби посыпалось множество вещей; сосед, бормоча извинения, стал сгребать их обратно, выбрав и отложив только блокнот и небольшой зелёный флакончик, извинился ещё раз и полез к проходу между рядами. Тёплую куртку с меховой оторочкой он так и не снял.
***
- Что это у него?
- Нейтрализатор краски. Это я ему выдала.
- Зря.
- Ой зря. А что это вы с ним шептались? Кто-то знакомый летит, да?
- Нет, что ты. Забей.
***
Место рядом с Джоном Кирби пустовало довольно долго. Банкир укутал тощим пледом озябшие ноги и уже собрался подремать, но тут явился его беспокойный сосед. Он пытался вытереть мокрые волосы бумажными салфетками; роскошная причёска сейчас имела довольно жалкий и странно посветлевший вид. Он встряхнул головой, окатив брызгами и Кирби, и своего приятеля, который незамедлительно завозмущался.
Не удостоив товарища вниманием, сосед повернул лицо в обрамлении слипшихся мокрых прядей к Кирби.
- Извините, - в который раз произнёс он, и Джон Кирби напоролся на зелёный взгляд, как на битое стекло в траве. Он узнал его, этот взгляд, равнодушный и внимательный одновременно, и немедленно вспомнил голос и всё остальное. Уличной бандой, что несколько лет назад за семь минут лишила его полугодовой премии, командовал худенький светловолосый мальчик. Они никого не убили и не покалечили, но эти несколько минут цепенящего ужаса Кирби запомнил как наихудшее, что с ним когда-либо произошло. Он проблеял что-то в ответ и отвернулся к иллюминатору, намереваясь вознести молитву о скорейшем и благополучном окончании этого ужасного полёта.
На крыле самолёта сидел демон. Отвратительное создание, похоже, нисколько не страдало от холода и скорости. Обтрёпанные чёрные крылья слабо шевелились, одна гротескно-тощая нога свисала вниз, и, если несчастный банкир что-то понимал в происходящем, чудовище питалось. Жрало, чавкая, что-то красное.
Оцепенев, Кирби с трудом повернулся обратно, не зная, который из монстров менее опасен. Сосед-преступничек тоже смотрел в иллюминатор и – Кирби мог поклясться – видел того же самого демона. Более того, он снова толкнул приятеля локтём, кивнул в сторону галлюцинации и буркнул что-то неодобрительное.
Вопль Кирби раздался почти одновременно с криком человека из другого ряда, сидящего ближе к выходу. Мужчина с лицом, известным по последним сводкам о террористах, сползал в проход, тщетно пытаясь уцепиться за соседние кресла. Монстр снаружи вскочил на ноги и исполнил на обшивке странную пляску. Монстр в кресле справа бросил на умирающего удивлённый взгляд, девушка с косой давила кнопку вызова стюардессы, а Джон Кирби отправился в глубокий обморок, не успев отметить, что, несмотря на пережитое им, ощущение опасности и тревоги исчезло начисто.
***
Где-то на полпути к Винчестеру пошёл снег. Редкие крупные хлопья, зимние бабочки в сгущающихся сумерках. Однако в жёлтом свете фар «мустанга» снежные бабочки превращались в одно слепое пятно: Мэтт ездил быстро в любую погоду и по любым дорогам. Такада сидела рядом с ним и выпутывала из собственных коротких волос накладные пряди. Мэлло занял столько пространства заднего сиденья, сколько получилось, и, брезгливо скривясь, наблюдал за Такадой.
- Пакость какая. Зачем вы, женщины, всё время так мучаетесь?
Такада терпеливо объяснила, что мучаются женщины не «всё время», а только некоторое, а искусственные волосы – это довольно редкое явление.
- А покраски эти все? С ума сойти можно!
- Интересно, как там дядька из самолёта, оклемался ли, - вставил Мэтт. – Ты его здорово напугал.
- Я его не пугал. Не знаю, что уж он так от меня шарахнулся. Я его в глаза никогда не видел. А Рюук, ну что Рюук? Скотина. Но мужик сам виноват. Нечего хватать чужие вещи руками, вот что.
- Ты всё своё барахло на него высыпал!
- Ну и что! Сам бы и собрал, нечего было лезть мне помогать! Пусть теперь думает, что увидел глюк. Ничего, лишний раз сходит к доктору – в его возрасте полезно.
- Я на тебя посмотрю… в его возрасте.
- Я не доживу.
- Эй, - негромко позвала Такада. – Смотрите, решётка.
Красный «мустанг» сбавил скорость и свернул направо, туда, где за снежным кружением виднелись чёрные кресты ограды. Последний раз Мэлло видел этот чугунный узор изнутри - уходя, он ни разу не оглянулся. Дом Вамми, приют для одарённых детей, вставал из-за деревьев неожиданно, как заколдованный замок, а горящие под самой крышей окна, тишина и снег отнюдь не развеивали первого впечатления. Мэтт остановил машину перед воротами, помог выбраться Такаде и встал рядом с Мэлло. Так они стояли в синей сгущающейся темноте, и Такада боялась хлопнуть дверцей и нарушить тишину.
В полуосвещённых окнах холла мелькнул сгорбленный силуэт. Мэтт и Мэлло обменялись быстрыми взглядами; вдруг Мэлло сорвался с места и в следующую секунду уже висел, подтягиваясь, на решётке ворот. Брякнул засов – совсем простой, ибо нет смысла тратиться на хорошие замки для малолетних гениев, разве только чтоб поощрить их изобретательность ещё раз.
Мэтт и Мэлло двинулись к крыльцу. За ними осторожно, как кошка, входящая в незнакомый дом, шла Такада. Наверху лестницы, в освещённом проёме, виднелась фигура старика, опирающегося на трость. Старик улыбался.
Название: Часы
Автор: Эль_live
Дисклэймер: персонажи не мои, мир не мой
Жанр: неопределим
Фэндом: Тетрадь Смерти
Статус: продолжение цикла «Зеркало Мэлло»
Рейтинг: G
Персонажи: Мэлло, Мэтт, Такада, Роджер
От автора: я позволил себе неканонически обставить кабинет Роджера. Утешаюсь мыслью, что в оригинале его обстановку попросту не дорисовали.)
Дорожку к крыльцу особняка присыпало свежим снегом. В густых сумерках снег казался синим, как разведённые чернила. Такада, шедшая позади Мэлло и Мэтта, не могла оторвать от этого глаз: за людьми на нетронутом, чистом и мягком покрове тянулись чёткие цепочки следов. Дома снег если и не таял сразу, то моментально превращался в сырую грязноватую кашу, от которой вскорости не оставалось и следа. Настоящий снег представлялся Такаде в виде сверкающих горных вершин, чего-то огромного и холодного, а этот больше походил на новую скатерть или пуховое одеяло.
Всё вокруг было родным. Прежним. Деревья в саду вокруг особняка, дым над крышей (неужели на кухне? справа? слева! значит, камин в большой гостиной или в кабинете у Роджера), кованые кресты ограды (сколько штанов и курток после секретных вылазок оставалось без клочка-другого!), у перил на крыльце ближе к входу не хватает одного столбика (легенда приюта: говорили, это сам Эль в детстве экспериментировал тут с противовесами). Изменились только они сами. Они выросли, и теперь вести себя нужно было соответственно: идти с достоинством, не орать, а степенно вести беседу, не вспыхивать чуть что, как сухая лучина, а держать своё настроение и мысли в тайне от окружающих… Хватило на две трети заснеженной дорожки: Мэтт понял, что сейчас будет, ещё когда Мэлло вдруг замедлил шаг и резко втянул воздух сквозь зубы. И ничуть не удивился, когда самый ценный консультант подпольных «королей» и без пяти минут величайший детектив мира с воплем «Роджер!!» сломя голову кинулся вперёд, чтобы первым обнять старого учителя. Мэтт оглянулся на Такаду – она улыбалась, глядя куда-то вниз, под ноги – издал боевой клич и помчался следом за Мэлло вверх по ступенькам.
Они выпустили Роджера лишь к тому времени, когда на крыльцо поднялась Такада. Она всерьёз опасалась, не задушат ли они на радостях старика, который, к изумлению девушки, даже не пытался приструнить бывших воспитанников: он едва не потерял трость, заглядывал в лицо то одному, то другому и тихо смеялся.
- Хоть бы предупредили, когда точно приедете, мы бы вам… Ах ну да, действительно, каким образом, у вас же конспирация… Какая красавица – здравствуйте, леди!
- Роджер, знакомься, это Такада Киёми! – сообщил Мэтт и так просиял, что Роджер всё понял и до поры решил воздержаться от дальнейших расспросов. Такада поклонилась – именно таким она себе и представляла наставника Мэтта и Мэлло, разве что в её воображении он выглядел более суровым и строгим.
В любом случае человек, вырастивший этих двоих, не мог быть плохим.
- Будете ужинать? А барышня? Тогда пойдёмте пить чай. Сейчас все спят, ну или делают вид, что спят, неважно. Вот так подарок к Рождеству, таких ещё не было. Идите ко мне в кабинет, сейчас чай принесу… идите, кому говорю, справлюсь!
Роджер повернул выключатель (внизу, под лестницей, зажёгся неяркий свет) и свернул к лестнице на кухню. Такада, Мэлло и Мэтт прошли через холл, тёмный, пустой и таинственный; проходя мимо дверей большой гостиной, Мэлло не удержался и толкнул створки. Из проёма потянуло хвоей, и он успел заметить мерцание в дальнем углу – стеклянный блеск ёлочных шариков, позолота, фольга… Он оглянулся на Мэтта, а тот как раз вытягивал шею для лучшего обзора, и выражение лица у него было такое, что Мэлло сразу перестал стесняться нахлынувшей ностальгии.
В кабинете Роджера тоже ничего не изменилось. Потрескивают дрова в камине, ковёр у стола вытерт нерадивыми гениями – помним-помним, сами, бывало, молча ковыряли его носком, пойманные за курением или подпиливанием ножек Ниаровой кровати. Блики пламени пляшут в стёклах фоторамок. Это, наверное, Роджерова университетская группа, а вот и он – ха, нос и уши точно такие, как сейчас, а сам вдвое меньше! –, а это Роджер и Квиллш Вамми – тот самый, что основал этот приют, а потом до самой смерти неотлучно находился при Эле, ещё портрет смеющейся женщины – красивая! кто она, где она? – Роджер вроде всегда жил один, выпуски Дома Вамми разных лет. А на столе только одна фотография: опять Квиллш Вамми, Роджер и лохматый сутулый подросток. Надо же, ведь этот снимок всегда здесь стоял, а мы и не знали…
Вошёл Роджер с чайными чашками на подносе. Разобрали чашки и печенье из вазочки, поднос утвердили на столе, а сами расселись кто где: Мэтт и Такада – в мягких креслах, Роджер – в качалке у камина, а Мэлло с ногами устроился на «офисном» диване у стены. Ему хотелось посмотреть, сохранилась ли в кожаной шкуре дивана прореха в форме буквы М (этот памятный знак Мэлло оставил, когда ожидал взбучки за попытку накормить Ниара в столовой галлюциногенами собственного изготовления).
- Роджер, сколько сейчас в Доме человек?
- Прямо сейчас? Двадцать семь детей, да я, да мистер и миссис Кессингтон – остальную прислугу я на Рождество отпустил по домам, да вас трое. Тридцать три человека и Марцелла.
- Это ещё кто?
- Когда я её покупал три года назад, утверждали, что лошадь, а сама она, по всей видимости, считает себя кошкой или собакой. Вот посмотрите завтра, только что на колени не лезет. Сэм Кессингтон едва справляется, а юные дарования на ней гроздьями висят.
- Лошадь?! Здорово!
- Да уж. Тоже к Рождеству покупал. Каждый год морока – что такое подарить, чтобы всем понравилось.
- Ха! Мы, пока оформляли машину в прокате, Мэлло отправили за подарками, не ехать же с пустыми руками. С той же формулировкой – чтоб всем понравилось. Угадай, что он купил?
- Надеюсь, не сигареты? – Роджер хорошо помнил посылку, присланную для Мэтта лучшим другом.
- Не понял!! Хочешь сказать, на свете много людей, которые не любят шоколад?!
- Ну да, а сам ты однажды чуть от аллергии дуба не дал! Полгода на синтетическом заменителе сидел! Роджер, они все едят шоколад?
- Как будто бы да, а что за история с дубом и аллергией?
- Потом расскажу. Вот славно, что всем можно. Утром выгрузим.
- Мисс Такада, а как вы попали в общество этих авантюристов?
- Давай мы тебе лучше сначала всё расскажем. Вобщем, ловили мы наперегонки с Ниаром Киру…
Мэлло рассеянно слушал, как Мэтт описывает Роджеру их приключения. Дрова в камине горели ровно и ярко, но, глядя на оранжевые пляшущие язычки, Мэлло вспоминал другое пламя, неистовое, ревущее, и высокий шпиль старой часовни, чёрный на огненном фоне. Погребальный костёр для Мэтта. А если бы всё было не так? Если бы Мэтт угодил в ловушку, а Такада сумела скрыть тот клочок тетрадки?.. Но нет, всё было хорошо. Мэтт вертелся в кресле, размахивая руками, Такада, разумеется, восхищённо внимала (и внимала бы, вздумай он даже читать вслух учебник по матанализу), Роджер блестел очками и то и дело уточнял подробности. Мэлло поудобней устроил голову на диванном подлокотнике, отворачиваясь от огня, и прислушался наконец как следует к вольному изложению последних событий.
А Роджер смотрел на Мэлло и вспоминал страшный вечер, когда кончилось детство обоих преемников. Как на этом лице сменяли друг друга гримасы ужаса, потрясения и гнева, и как оно вдруг окаменело, навсегда застывая маской внезапного взросления, как ожог застывает неровной коркой. То ли так ложились тени от огня, то ли и вправду сейчас вечная хмурая настороженность ушла, и Мэлло выглядел моложе, чем есть. Просто студент, приехавший домой на Рождество; пригрелся и вот-вот уснёт.
- Вот такая история! – бодро подытожил Мэтт. Вот уж кто с удовольствием поменял бы местами день и ночь: «сова» до мозга костей, к тому же ночью никто не мешает играть и курить сколько угодно. – А где мы будем спать? Вряд ли наши комнаты… Ну да, ерунду говорю… Так где?
- Мисс Такаду до завтра устроим в комнате мадам Эдмон, а там уже подберём по вкусу. Что до вас, на втором этаже как раз свободны две комнаты – жаль, не ваши, дальше по коридору. В самом деле, уже поздно. Давайте я вас провожу, мисс… хорошо, Киёми, а вы тогда зовите меня Роджер, как эти двое… очень даже удобно! Мэтт, Мэлло, надеюсь, вы не заблудитесь? Всё необходимое в комнатах есть.
Выйдя из кабинета, Такада и Роджер повернули направо, туда, где находились комнаты постоянно живших в особняке преподавателей, а Мэлло и Мэтт направились вверх по лестнице. Ковёр на ступеньках был, мягко говоря, лысоват, но звук шагов гасил отменно – это было неоднократно проверено на практике. А вот ковёр в коридоре был, к сожалению, так себе – пришлось ступать осторожней, чтобы не разбудить раньше времени кого-нибудь из ребят.
- Ты уже спать собрался? – прошипел Мэтт, царапая ключом вокруг замочной скважины. – Пошли, что-то покажу.
Мэлло дёрнул плечом, сунул ключ в карман и шагнул в комнату Мэтта. Тот, искренне стараясь не уронить что-нибудь в кромешной тьме, нашарил наконец на стене шнурок светильника. Чистое покрывало на кровати (хорошо хоть кровати изначально нормальных размеров, «на вырост», а то вот сейчас смеху-то было бы!), письменный стол и лампа на нём, пустая книжная полка и комод для вещей, жёсткий стул. Интересно, кто жил в этой комнате раньше, подумал Мэлло. Когда я ушёл – чья это была комната? Вроде бы кого-то из взрослых девчонок. Или нет?..
Какая разница.
Кого пытаешься обмануть бестолковыми вопросами? Загоняешь себя в состояние полудрёмы? Чего ради так отчаянно стараешься приглушить это острое, как от пореза, чувство? Ведь на самом деле хочется не спать. Хочется пробежаться по этому коридору со всех ног, скатиться по лестнице, а потом обратно и на чердак, а оттуда вылезти на крышу и оттуда бессмысленно орать на всю округу – просто от радости, что живёшь на свете. И чтоб ничего этого не было – ни «семьи», ни Киры, ни богов смерти с тетрадями, ни Ниара этого проклятого, чтоб ему пусто было…
- Как по-твоему, понравится ей?
Мэтт держал на ладони открытую атласную коробочку. Мэлло ухватил двумя пальцами и поднял к свету цепочку с кулоном – крохотным, но довольно увесистым золотым яблочком. Подвеска раскручивалась, сверкая; как она ляжет, интересно? в ямку между ключицами? нет, цепочка слишком длинная, и яблочко опустится гораздо ниже. Будет красиво.
- А то, - Мэлло опустил украшение обратно в футляр. – Все женщины такое любят.
- Ух, слава богу. Надо было тебя взять, когда выбирал, а ты как раз второй день торчал в психушке, ну я и не стал… А то я такие вещи больше в играх видел, а ты разбираешься.
- Я?
- Носишь же! – Мэтт показал глазами на роскошный крест, сияющий поверх жилетки Мэлло. Крест действительно был хорош – с эмалью, камешками и весь в блестящей пыли. По мнению Мэтта, так мог бы выглядеть какой-нибудь могущественный артефакт. – Я ещё думал, не купить ли часы, а потом увидел эту штуку и вот… Брось мне сумку, ага, спасибо… Мы же побудем тут хотя бы месяц, да? Неужели забыл переходник, да ну нафиг… нет, вот он… прикольно дома, да? Как будто не уходил никуда. Представляю, какое будет лицо у Кессингтон, когда она нас увидит, больше проблем от нас было только Роджеру… ну и Ниару…
- Мэтт, у меня для тебя подарок.
- Ух ты. Ну до утра-то подожди, время только первый час.
- А это не от меня.
- А от кого?
- Понятия не имею. От Бога, видимо. Не знаю.
Мэлло запустил руку во внутренний карман куртки и вытащил… часы. Механические, видавшие виды, с царапинами на стекле, с развалившимся металлическим браслетом. Протянул их Мэтту – тот взял и вопросительно поднял бровь.
- Включи настольную лампу и посмотри внимательно.
Мэтт придвинул себе стул, поднёс часы к лампе и с полминуты вертел их в пальцах.
- Ну понял. Тайник. Хорошо сделано, сразу не догадаешься. Забавно. Не рванёт? Ядовитые иглы не посыплются?
- Открывай.
В круг света выпорхнул белый клочок.
«Такада Киё»…
Мэтт выдвинул панель тайника до отказа. На столешницу высыпалось несколько грифельных крошек – видимо, когда-то они составляли последний слог имени Такады, сейчас еле заметный штрих. Металл не предназначен для карандашных записей.
- Попросил выдать мне одежду и все вещи, бывшие с собой у Ягами. Почему сразу этого не сделали?.. Привык думать, а улики рассматривать не привык… Хотел сначала отдать Киёми, потом подумал – лучше не надо. Испугается и вообще. Его, видно, кто-то отвлёк.
Мэтт аккуратно положил раскрытые часы на стол и сцепил руки в замок.
- Никогда не мечтал убить Киру. Это ты хотел его голову. Теперь всё наоборот.
- Там видно будет. Мы же теперь боги смерти, забыл? Все трое, и Киёми тоже. Не видать царствия небесного как своих ушей. С Рождеством.
- И тебя с Рождеством. А ну всё к чёртовой матери! Полезли на крышу!
***
Старый особняк спал, окутанный покоем. Поскрипывали деревянные панели стен, на кухне за посудным шкафом делила колбасную кожуру семья мышей, гулко всхрапнула тётушка Кессингтон. Такада Киёми, не просыпаясь, обняла покрепче подушку. Удивительно, но воспитанники дрыхли все до одного: будь ты хоть сто раз гений, но утра Рождества до совершеннолетия будешь ждать с замиранием сердца. По чердачной лестнице карабкались две хихикающие тени, и одна из них уже держала наготове изогнутый кусочек проволоки. На заднем дворе в гараже, оборудованном под стойло, фыркала во сне Марцелла.
А Роджер лежал в темноте и боролся с отчаянным желанием встать, накинуть поверх пижамы тёплый халат, взять фонарик и пойти проверить – не натворила ли чего замечательная парочка? Ещё каких-нибудь шесть (семь, восемь, девять…) лет назад он не преминул бы так и сделать, а сейчас колебался. Всё-таки ребята выросли и за недолгую жизнь хлебнули столько, сколько выпадает не каждому. Уж поди не станут хулиганить.
Наверху послышался гулкий удар, будто на пол в коридоре упало что-то тяжёлое. Роджер вздохнул и получше подоткнул одеяло. Сам виноват: сколько раз он в сердцах именовал их бандитами и малолетними преступниками?
«Не преемниками Эля же их было ругать», - возражал голос разума. – «И не кандидатами инженерно-технических наук».
«Вот она, сила слова!» – укоризненно шептала совесть.
-
-
28.10.2010 в 11:29эх добрый и спокойный фанф, никаких трагедий и смертей))
-
-
28.10.2010 в 13:23Да, в противовес большинству фиков по Тетрадке. )
-
-
28.10.2010 в 13:34-
-
28.10.2010 в 17:11-
-
01.11.2010 в 06:06все хорошо,но только подкаты эти Дживаса к ТАКАДЕ
я понимаю-есть разное видение "взаимоотношений" Метта и Мелло,но..Киёми..
прям аж Рождество захотелось..
с мои Мелло,но уж точно без ТАкады
хм..кажется,я даже знаю,кто у меня теперь будет Такадой
это так,мысли в слух
хороший фанф,да (:
-
-
01.11.2010 в 06:12=__=
-
-
01.11.2010 в 06:22той самой
горячно и [н.е.ж.н.о.] любимой ага
да на самом деле мне уже почти ровно
не на труКиеми,ага
-
-
01.11.2010 в 06:50я тебя покусаю Х)
-
-
01.11.2010 в 06:54эм..ты меня в любом случае покусаешь
это констатация факта вот щас была?