Название: Письма смерти.
Пэйринг: Мэлло/Мэтт.
Рэйтинг: откровенно низкий.
Жанр: откровенные сопли + откровенная нудятина.
Читать.
Мой дорогой Мэлло,
Здравствуй. Это снова я, это опять, как всегда, всего лишь я. Второе письмо за неделю - слишком много, согласен. Душно без тебя, Мэлло. Липко и приторно, но я все равно ем твой шоколад и пытаюсь представить, что ты рядом. Иногда у меня даже получается, но стоит нарушить тишину нервным выдохом - и реальность накрывает меня с головой.
Скучаю я по тебе, Мэлло, хоть тебе и наплевать на это.
Мой дорогой Мэлло,
Здесь почти нечего делать, и поэтому все дни я провожу, поедая твои любимые шоколадки. Глуховато как-то, да и глупо немного, но единственное, что заставляет держаться: здесь можно курить. Сигареты, здесь, правда, отвратительные - самые легкие. Как будто дым куришь... Отвратительное ощущение.
Прости, я опять, кажется, ною...
Еще здесь поощряют графоманство - вот я и пишу постоянно. То тебе, то просто нелепые воспоминания.
Помнишь, когда вы с Ниа поспорили? Идиотский спор вышел, и, когда Ниа выиграл, тебе хотелось его убить. Помнишь, как ты набросился на него? Помнишь... Я пытался тебя удержать, и ты заехал локтем мне в глаз. Как у тебя это получилось? Роджер потом отобрал у тебя запасы твоих шоколадок, и лишил тебя доступа в интернет. Ты смеялся тогда, бегая по комнате, проводя десятки каких-то странноватых кабелей, и говорил, что это тебя не остановит.
Помнишь, как я стаскивал из комнаты Ниа для тебя всякие сладости? Помнишь, конечно, помнишь.
Когда Ниа меня застукал меня с коробкой конфет в руке, он промолчал. Не сдал меня почему-то. А ты решил, что между нами что-то есть и еще неделю со мной не разговаривал, помнишь? Ревнивый упрямец, я тебя так тогда назвал. Тебе всего тринадцать было, я был на год младше, и я был твоим самым преданным домашним животным. Помани пальцем - и я готов был идти за тобой на край света. Мэлло, мой дорогой Мэлло... Да я и сейчас готов, только ты не зовешь меня больше.
Во снах только, изредка. Здесь точно так же снятся сны: цветные, со звуками, с запахами. Только снится по большей части всякая дрянь, а ты - лишь по праздникам, хотя каждый вечер я молюсь на то, чтобы...
Ну да, ну да, твой Мэтт опять ноет. Он все еще твой - и все еще ноет.
Ты не волнуйся, хотя ты и так не волнуешься, - твой Мэтт ноет только на бумаге, а в жизни он навешивает фальшивую улыбочку и мило хихикает на шутки окружающих. Он же в жизни неисправимый оптимист, твой Мэтт. Куряга, алкоголик и оптимист. Очки только носит темные, чтобы в глаза никто не заглянул. Охотников заглянуть, впрочем, почти и нет - ревновать тебе снова нет повода, хотя ты и так ревнуешь, даже когда не любишь.
Мэлло, ты любишь только шоколад, как и прежде?
Помнишь, когда ты сбежал из приюта, ты взял с собой лишь рюкзак, наполненный твоими шоколадками, и сотовый. Номер еще сменил, предусмотрительный рыжий чертенок, позвонил мне только через три дня, когда я с ума сходил от беспокойства за тебя. Помнишь, Мэлло, первую фразу, сказанную тобой тогда?
"Мэтт, привези мне шоколадку, а?"
Я не знал тогда, смеяться мне, или плакать. Глупый мой Мэлло... И ведь привез же. Стащил у Роджера из личных запасов и привез. А ты за эти три дня почти не изменился, блеск в глазах появился только. Дьявольский такой. Чертенок, рыжий чертенок Мэлло. Схватил свою шоколадку и тут же принялся ею хрумкать. Как ребенок. Хотя и был ребенком - тебе же тогда всего четырнадцать было.
Я же тогда остался с тобой, Мэлло. Как всегда. Но ты на это, кажется, даже не обратил внимания - как будто так и было задумано. Мэтт должен послушной собачонкой лежать около твоих ног. На крайний случай, он должен быть занят выполнением твоих заданий. Шоколадку, там, подать. Или тебя заслонить от пули. Никакой разницы, правда.
Мой дорогой Мэлло,
Прости, меня немного заносит. Я просто, наверное, слишком много курю - и уж точно, слишком много о тебе думаю. Волнуюсь, как обычно, где ты там, как ты там. Но у тебя ведь нет возможности мне об этом сказать, правда? Ведь, если бы была, ты бы и так не сказал, но я упрямо продолжаю в это верить.
А знаешь, я тут Эла на днях видел. Трепались долго, времени-то много стало. Скучает Эл, делать тут нечего практически, тоже графоманит: мемуары пишет. Вспоминали все о прошлом, Эл улыбался все, впихивал мне пончики и выдергивал изо рта сигарету. Вы с ним похожи чем-то, знаешь. Сказал ему, что письма тебе пишу все, он похихикал так, ну оно и понятно, привет тебе просил передать. Передаю, кстати.
Ватари тут тоже о тебе вспоминал, ну да ты тоже его помнишь, наверняка почти. Сидели-то мы втроем, попивали обжигающий черный кофе и трепались все. Скучно тут, без тебя особенно, пресно все как-то. Даже Ватари хотел приключений на свою пятую точку найти, не то что я. Ты бы нашел тут нам занятие, вот уж точно.
О любимых воспоминаниях: я все время прокручиваю в голове один и тот же эпизод, когда я выхожу из машины и несу какую-то чушь, а три минуты спустя вижу твое лицо, и ты вытираешь слезы и повторяешь мое имя. Я все хотел взять тебя за руку, но не получалось.
Глупый, глупый Мэлло, вот и далась тебе эта тетрадка чертова... И что в ней такого, что из-за нее я теперь даже не знаю, где ты и как?
Ладно, разнылся чего-то опять. Пойду я. Шея что-то разболелась, да и глаза слипаются, не спал давно очень. Я потом обязательно напишу еще, даже если ты этого все равно не прочтешь.
Твой Мэтт.
Адрес получателя:
Ни ад, ни рай,
Михаэлю Килу лично
в перемазанные шоколадом руки.